Мы привыкли к формальности, чтоб не вдаваться в частности,
не выпячивать души свои наружу на обозрение.
А иначе, не дай Бог, примут душу за развлечение,
и придется искренность наспех прятать для безопасности.
Мы привыкли к красивой такой и вежливой, но бездушности.
Людям незачем знать о том, хорошо ли, плохо ль нам.
Если с кем-то от сердца, то лишь в темноте и шепотом,
чтобы повод не дать случайно быть обвиненным в глупости.
Мы привыкли к общенью без взглядов и строгости, как в математике.
Вся душевность, что есть, на поверку лишь бутафория.
А кому интересны печаль наша и история?
А кому сподручно нам помогать на практике?
Мы привыкли и к дружбе картонной, чтоб без посвящения.
Не клялись перед Богом и в ЗАГСе, нигде не подписывались.
Коль оказия будет – подружим. Но так, чтобы издали,
так, чтоб, если и вдруг, было место для отступления.
Мы привыкли к такой полированной получестности,
чтоб формально верить, формально в молитве кланяться,
а сорвать формальность – и что там от нас останется?
И душа растеряется у врат неформальной вечности.